Россия на переломном этапе, прощается с мороком глобализма, вглядывается в свое культурно-цивилизационное наследие и будущее с оптикой самобытности: несводимости, но и нераздельности по отношению и к Западу, и к Востоку. Непросто преодолеваются социально-историческая инерция, шаткость позиций, расчет на обратимость перемен.
Сегодня на самых суровых весах выверяются подлинные ценности нашей суверенности, открывающей путь к национальному лидерству и общемировому авторитету. Вопросы смысла и судьбы (страны, истории, мира, жизни) всегда были в России определяющими, предпосылали вопрос «что делать?», а не исчерпывались им. Современному российскому обществу, безусловно тяготеющему к духовно-нравственным традициям и идеалам, еще предстоит со всей ясностью и прямотой освоиться в заповедях предков, деятельностно воспринять пока скорее интуитивно (или рефлекторно) схватываемую идентичность. За этим стоит многотрудное общегосударственное дело, решающий вклад в которое во многом должна внести наша система образования, устроенная по своим канонам.
Правильно поставленное образование формирует нравственные императивы человека, его осознанную связь с Отечеством, рациональные способы познания и преобразования мира, овладев которыми человек может лучше, полнее реализовать свой талант и способности. Через систему образования должно сплетаться единое полотно времен и поколений, формироваться чувство и понимание национальной идентичности, нравственный кодекс каждого гражданина, образ будущего страны. Смысловые деформации в системе образования ведут к дезориентации и дезинтеграции общества, подрывают его интеллектуальный, культурный, технологический потенциал.
Вполне естественно поэтому Президентом РФ В. В. Путиным поставлена задача разработать стратегию развития образования для обеспечения преемственного, основанного на твердых духовно-нравственных принципах и одновременно прогрессивного развития страны.В основе формирования стратегии находятся концептуальные (если угодно, парадигмальные) вопросы понимания образования, его смысла в отечественной социокультуре, тех определяющих черт и педагогических подходов, которые формируют его идентичность. Ценность идентичности образования не измеряется утилитарной полезностью (хотя дает совершенно определенный прагматический эффект), а обусловлена ролью образования по отношению к основным институтам общества. Суть национальной идентичности российского образования нельзя правильно уяснить в отрыве от того, что его становление происходило не во имя торжества индивидуальной свободы, а в качестве первоосновы суверенной государственности, которой эта свобода, приобретающая в горниле обучения и воспитании характер осознанной необходимости, сообщает свой энергетический потенциал. Качество образования — не в уровне капитализации его итогов, а в овладении познанием, которое служит благополучию государства и общества (отнюдь не сводимому к конкретно-стоимостному выражению).
Задавшись вопросом «чему же учатся люди?», Ю. М. Лотман дал на него следующий ответ: «Люди учатся Знанию, люди учатся Памяти, люди учатся Совести». И это, возможно, наиболее емкая и проницательная характеристика национальной идентичности российского образования. Если пытаться ее развернуть, то можно прибегнуть к таким категориям, как: фундаментальность, преемственность обучения (включая преемственность идей, ценностей, научных школ), чувство чести, собственного достоинства (а стало быть — как негативный, охранительный рефлекс этих чувств — сдерживающая рамка бесчестия и стыда), благовоспитанность, смыслоцентризм (первичность — но не самодостаточность! — понимания сути явлений по отношению к осведомленности об их формах) и обусловленная именно этим эрудированность (стремление полнее охватить суть в ее объективной над- и ультрадисциплинарности), крепкая методологическая база и профессиональный интеллект, дисциплина (в существенной мере и в конечном счете — самодисциплина), связь с жизнью. Стоит внимательнее присмотреться к этим категориям, связанных с актуальным дискуссионным контекстом.
В последнее время лексикон развития нашего образования неизменно включает категорию фундаментальности, которая, однако и увы, используется в столь разных значениях и контекстах (включая постановку вопроса об обосновании «новой фундаментальности»), что не создает взаимопонимания. Между тем фундаментальность образования — наше важнейшее конкурентное преимущество, на что неоднократно обращал внимание Президент РФ В. В. Путин (например, в посланиях Федеральному Собранию 2004 г. и 2016 г.).
Фундаментальность, строго говоря, — не одно из слагаемых, а сквозное начало, квинтэссенция нашего образования, охватывающее и определяющее все его элементы, включая воспитание, не просто ценность, а ценность всех других ценностей. Речь идет об ориентации всей системы образования, начиная с дошкольного, на формирование такой системы мышления и воспитания, которая позволяет уяснить целостную картину мира и себя в нем как неотъемлемой части.
Заблуждение считать, что фундаментальность — атрибут только высшего образования. Цельность миропонимания, позволяющего схватывать системные межпредметные связи процессов и явлений, формируется в своей основе именно в школьном образовании. На этом уровне фундаментальность образования связана прежде всего с развитием таких личностных качеств, как наблюдательность, пытливость, внимание, смекалка, трудолюбие. Достигать такого развития, как заметил Д. И. Менделеев, с древних времен считали проще и легче всего через число и слово, поскольку «слово само по себе, как число, есть абстракт, отвлечение от мелочи окружающего, и в образовательном отношении изучение языка по своему влиянию на развитие сознательности имеет такое же значение, как математика, ибо, с одной стороны, представляет отчетливую реальность действительности, а с другой стороны, явное отвлечение от нее и углубление в самого себя, что и нужно для развития сознательности». Кстати, то же в известной степени относится и к музыке, в которой ноты как единицы особого рода языка создают абстрактно-символические ряды, соединяющие отвлеченно-идеальное и данное в непосредственном ощущении.
Вуз не должен компенсировать просчеты и дефициты школьного образования, а призван обеспечивать наращивание, усложнение и профессиональную специализацию заложенного в школе потенциала. В этом плане трудно переоценить важность соотнесения и преемственности школьных и вузовских программ.
Нужно подчеркнуть: фундаментальность как первооснова образования несводима к некоему определенному набору дисциплин и компетенций, не может отождествляться с так называемым «ядром» высшего образования (если речь идет о единых требованиях к минимальному, базовому обязательному объему содержания образовательной программы высшего образования). Сама концепция «ядра» высшего образования требует сдержанной оценки, намечая, пусть непроизвольно, небезобидное разделение в высшем образовании основного, главного, важного и вторичного, периферийного, несущественного.
Фундаментальность нередко ставят в ложную коллизию с так называемой «практикоориентированностью». На деле без фундаментального понимания (мышления и мировоззрения, включая понимание нравственных границ рационально возможного) практические навыки рефлекторны, лишены силы устойчивого роста. Практичность (узкоутилитарность) образования выгодна инерционной экономике, фундаментальность образования позволяет созидать экономику будущего. Именно фундаментальность образования дает человеку (а в итоге обществу в целом) уверенность и необходимый потенциал для формирования новых решений в условиях неопределенности.
Фундаментальность предопределяет приоритетную роль педагога (не только преподавателя «фундаментальных дисциплин»), который на личностном уровне отражает единство знаний, воспитания, нравственного стержня, учит, напутствует, вдохновляет своим примером. Авторитет педагога — характерная черта и завоевание нашего образования, но нужны обоюдные усилия государства и общества, чтобы статус педагога возвысился.
Воспитание — еще одна отличительная черта нашей образовательной идентичности, по сути ценностно-мировоззренческий эквивалент фундаментальности образования. Роль воспитания была бесспорной и в дореволюционный, и в советский период, но оказалась размыта (если не сказать выхолощена) пагубными представлениями о толерантности и ценностно-мировоззренческой нейтральности публичных институтов в условиях курса на либеральную демократию, отвергнувшего и дисциплину — как форму и, что важнее, итог воспитания. Но, как заметил А. С. Макаренко, противополагать свободу и дисциплину «дико», ибо «свобода — не воля, не уединенная позиция в небесах, а часть блага общего» и дисциплина в обществе «ставит в точное отношение ко всем элементам общества и тем самым позволяет точно учитывать обстановку и точно выбирать действие».
Сегодня ценность воспитания возвращается, но еще нужно пройти немалый путь. Надо признать, на уровне высшей школы воспитание нередко воспринимается как нечто не то чтобы инородное, а скорее избыточное, отвлекающее и обременительное. Важно осознать, что неблаговоспитанность, моральная дряблость, патриотическая аморфность (тем более лицемерие) могут превратить профессионала в социально деструктивный элемент. Напротив, именно цельная, зрелая в нравственном, культурном, гражданском отношении личность, глубоко впитавшая установки общенациональной российской культуры, любовь к Отечеству и ответственность за его судьбу, способна в большей степени реализовать свой созидательный потенциал для социально значимых достижений. Разрывы между воспитанием и обучением, тем более в условиях процессов акселерации и ускоряющейся технизации общества, создают риски утраты нравственных ориентиров и дегуманизации профессиональных знаний. Необходимо в принципиальном плане решить вопросы развития дисциплинирующих факторов в образовании, имея в виду не взращивание начальственного надзора, а формирование внутренних установок морально обоснованного выбора в неподконтрольной ситуации.
Российское образование, верное традициям, не обосабливалось от жизненности, а строилось на связи обучения и воспитания с жизнью, общественным и государственным прогрессом. Однако жизненность образования — не то же, что практицизм. Жизненная ценность знаний не сиюминутна. В обсуждениях усиления практической ориентации современного образования, прежде всего профессионального, слышна идея экономикоцентризма, подчиненности системы образования потребностям экономики. Дальновидно ли это? Образование — не сервисно-кадровый довесок экономики, а государствообразующий институт, посредством которого в конечном итоге обеспечивается реализация всех функций и задач государства. Образование, развернутое в перспективу, должно не воспроизводить существующую экономику, а формировать тех, кто формирует экономику развития государства и общества.
Говоря о жизненности российского образования, невозможно обойти вниманием его технологическое усовершенствование, прежде всего с учетом технологий искусственного интеллекта. Нейтральная, выжидательная позиция слаба и бесперспективна. Вопрос о том, быть или не быть искусственному интеллекту в нашем образовании, не стоит и не может всерьез обсуждаться. Но вопрос оснований, условий, пределов применения искусственного интеллекта принципиальный, требует скорейшего разрешения. При этом нужно четко понимать, что искусственный интеллект сам по себе не является и не может быть признан (независимо от уровня освоения) ценностью нашей модели образования, является исключительно важным, но все же только инструментом (технологическим средством) реализации образовательных задач. Этим не исключается, что сформированные в парадигме национальной идентичности российского образования модели искусственного интеллекта, востребованные в системе образования, могут (и, очевидно, должны) служить выражением, средством реализации и развития данной идентичности.
Нужно четко определить и формализовать риски, обеспечить понятность, прозрачность, подконтрольность применения соответствующих технологий и логики принимаемых решений, учесть специфику рационализированной (алгоритмизированной) «этики». Готовы ли мы доверить алгоритмам выбор траектории обучения и карьеры? Осознаем ли риски перехода в итоге к проактивной позиции в решении соответствующих вопросов? Наследие, традиции российской модели образования, образующие ее идентичность, позволяют найти обоснованные ответы.
Свежие комментарии